Повелители легких денег. Как Федеральная резервная система сломала американскую экономику - Кристофер Леонард

и уменьшая, когда инфляция представляла опасность". Основная задача ФРС заключалась в том, чтобы делать деньги дешевле и обильнее, и Гринспен щедро пользовался этой возможностью. В 1989 году процентные ставки были близки к 10 процентам. В 1990-е годы они опускались до 3 %, а затем снова поднимались. В период с 1995 по 1998 год ставки держались на уровне около 5 процентов.

Хоениг входил в состав FOMC в течение всего этого периода, являясь членом с правом голоса каждый третий год. В 1998 году он снова стал членом с правом голоса. Это совпало по времени с одним из самых агрессивных действий Алана Гринспена - серией снижений ставок в конце 1990-х годов, которые подстегнули пузырь на фондовом рынке. Снижение ставок показало, что, хотя использование власти ФРС может и не порождать естественных врагов, оно влечет за собой очень высокие издержки для американского народа.

 

За облаком слов ФРС на самом деле скрывались серьезные политические споры, разворачивавшиеся внутри FOMC в 1990-е годы. Одно из самых важных политических решений, как показывает ретроспектива, было связано с инфляцией. В формулировке Пола Волкера о двух "кузенах" инфляции - потребительских ценах и ценах на активы - ФРС Гринспена со временем приняла решение сосредоточиться только на одном из них: инфляции потребительских цен. ФРС могла продолжать снижать ставки и увеличивать денежную массу, лишь бы цены на потребительские товары не росли слишком быстро. Ценам на активы оставалось вести себя в соответствии со своей собственной неуправляемой природой.

Не существует ни одного собрания, на котором эта политика была бы официально принята. Это происходило в течение долгого времени, и по мере того, как она укреплялась, она становилась все более неприемлемой для Тома Хенига. Он построил свою монетарную философию на твердой почве опыта 1970-х годов, когда инфляция активов и пузыри активов были столь разрушительны. Он опасался, что цены на активы будут расти бесконтрольно. Но Хоениг также испытывал искреннее уважение и восхищение Аланом Гринспеном. До 1998 года он подал лишь один голос "против" в FOMC. Это случилось летом 1995 года, когда Гринспен настаивал на снижении процентных ставок в то время, когда, по мнению Хенига, ставки и так были достаточно низкими. Хенига преследовало правило длинных и переменных лагов, а также опыт наблюдения за тем, как FOMC создал Великую инфляцию, даже не осознавая этого. Снижение ставок часто преподносилось как форма "страховки" от будущего спада, и именно так было представлено снижение ставок в 1995 году.

"Меня беспокоит, что эта страховка имеет свою цену", - сказал Хениг, прежде чем проголосовать "против". Он был единственным членом, проголосовавшим против снижения ставки, и в течение следующего года или двух лет оказалось, что его анализ был ошибочным. Снижение ставки способствовало росту экономики, а долгожданные признаки инфляции так и не появились. Эти экономические данные усугубили чувство обиды, которое испытал Хениг, проголосовав против.

Одним из самых деликатных уроков, которые Хениг усвоил за время работы в FOMC, был неписаный урок о несогласии. Голосование в FOMC было дико однобоким, и это не имело ничего общего с подзаконными актами ФРС. По крайней мере, на бумаге FOMC должен был быть органом с правом голоса, не то что Верховный суд. Из-за этого может показаться, что в FOMC голоса будут близки, как и в Верховном суде, где решения иногда разделялись почти поровну. Как и в Верховном суде, в FOMC голосовали по сложным вопросам с неясным исходом. Но близкие голосования были неслыханным явлением. Причиной тому была культура FOMC и традиция уважения к председателю ФРС.

"Я скажу вам, что бывают случаи, когда люди удивляются тому, что вы можете голосовать против председателя", - сказал Хениг. "Я не знаю, как это описать. Есть некий посыл, что голосовать против председателя - это, знаете ли, очень необычно. Нужно делать это с большой осторожностью... Нет инструкции, в которой сказано, что нельзя голосовать против председателя. Но в комнате чувствуется какая-то неловкость, если вы голосуете против председателя".

На протяжении большей части 1990-х годов Хенигу было легко голосовать вместе с комитетом, потому что он был согласен с Гринспеном. Но решение по существу игнорировать пузыри активов усложнило сотрудничество с Хенигом.

У Гринспена были веские основания сосредоточиться только на инфляции потребительских цен. С одной стороны, ее было легче отслеживать: Цены на бензин, хлеб и телевизоры легко собрать. Кроме того, бороться с ценовой инфляцией было политически более популярно, чем с инфляцией активов. Мало кто жаловался, если ФРС принимала меры по снижению цен на потребительские товары. Но лопнувший пузырь активов причинял немедленную боль, и особенно это касалось домохозяйств очень богатых людей. "Повысить процентные ставки перед лицом пузыря - это всегда заплатить определенную цену, чтобы предотвратить неопределенную угрозу, и навлечь на себя гнев политиков и общественности, которые не любят ничего лучше, чем взлетающий рынок", - писал финансовый журналист Себастьян Маллаби. Его биография Гринспена "Человек, который знал" в мельчайших подробностях описывает историю политики ФРС Гринспена. В ней показано, что решение бороться с ценовой инфляцией, а не с инфляцией активов, принималось постепенно, но к 1990-м годам стало безошибочным. Это была не просто причуда эпохи Гринспена. Это стало постоянной закономерностью.

Гринспен был вознагражден за это решение. Это помогло объяснить, почему законодатели от обеих партий восхваляли его на публичных слушаниях. Гринспен казался самым талантливым финансовым инженером своего поколения, и ключ к этому успеху, наряду с его загадкой, заключался в том, что ему удалось стимулировать экономику, не разжигая инфляцию цен.

Однако к 1998 году инфляция активов вышла из-под контроля. Но это не вызвало особого беспокойства у общественности. Когда инфляция активов выходит из-под контроля, люди не называют это инфляцией. Они называют это бумом. Большая часть инфляции активов конца 1990-х годов проявилась на фондовом рынке, где цены на акции росли на уровне, который был бы ужасающим, если бы выражался в цене на масло или бензин. В 1999 году весь фондовый индекс Standard & Poor's вырос на 19,5 %. Индекс Nasdaq, в котором оценивались акции технологических компаний, подскочил более чем на 80 процентов. Финансовая пресса освещала активность на этих рынках так, как ESPN освещает спортивные события: краткосрочно, ежечасно, с упором на то, кто из игроков поднялся, а кто упал. Главной звездой этого выступления, Майклом Джорданом, стал урожай новых технологических акций, таких как компания Yahoo!, занимающаяся веб-браузингом, и новоиспеченные интернет-ритейлеры, такие как Amazon, eToys и Value America.

В меньшей степени обсуждалась связь между этими ценами на акции и растущим